МАХАТМА ГАНДИ И Я В НОВЫХ КУКСЁНКАХ

В деревенском доме, доставшемся от дедов, мои родители обосновались  на лето. А потом остались и на зиму. У них восемь куриц, огромный телевизор и никаких дел.

Первого января с банкой оливье (в дорогу) и альбомом фотографий  я села на поезд "Москва- Ярославль" , а там на маршрутке  махнула до деревни Новые Куксёнки.
 

Я первый делом кинулась бегать за петухом, чтобы сделать селфи.  Давай иди сюда! Он ни в какую. Не поймала. 
С курицами проще. Мама их приручила. Вот у этой куры Снежанки пушистые лапы.  Такая порода. «Ни черта не растут, только жрут», как говорит папа.

Меня и мои книги (литературные планы на каникулы состояли из Ганди, Керуака и Бродского) разместили в большой комнате.  

Тут всё в коврах. Стены в коврах. Пол в коврах. Роскошно.
 

Перед сном я представляла, как завтра пойду на прогулку по лесу, солнце будет мне светить в лицо, и кругом сугробы, сугробы, сугробы.

На ночь меня накрыли двумя одеялами. 

Орут своё "ку-ка-ре -ку" с семи утра. Но усталость декабря сильна и побеждает даже это. Я перевернулась на другой бок и окончательно проснулась только около 11.  

За окном мороз,  — 34. Не разгуляешься.  Холод не отступал всю неделю.
Все каникулы я спала, читала, ходила в
соседнюю комнату до телевизора и обратно.

Из телевизора обычно кто-то пел. Всякие глупости. Вечером мы угадывали песни в «Угадай Мелодию». Киркоров, что был в гостях у Пельша, нас все время опережал. 

Папа, наконец, не выдержал: «Филя, ну сколько можно! Дай нам-то поотгадывать».

 

​Путь на кухню лежал через огромную карту мира на стене. На карте  вместо России еще СССР, в остальном – можно доверять. 

Пока ждала, как закипит чайник,  я рассматривала континенты и океаны. Внезапно нашла Эль-Сальвадор, например.  Запомнила, где Сиэтл, и кого омывает Тихий, а кого Атлантический.

К пятому января дочитала биографию Махатмы Ганди «Моя жизнь». Он возглавил движение за освобождение Индии, придумал теорию «ненасилия», добился, чтобы «нерпикасаемых» стали считать за людей и много чего еще.
Но из всей книги я лучше всего запомнила, как Ганди с братом,  будучи подростками, нашли окурок на дороге и тайком попробовали покурить.

А еще Ганди был хлюпеньким в молодости. И друг уговорил его попробовать мясо. Пообещал, что Ганди тут же станет мускулистым и сильным.

Есть мясо для Ганди было преступлением. Он всю свою жизнь мяса не ел, как и его родители: религия  и любовь к животным не позволяли.  

 В общем, Ганди попробовал мясо и потом два года переживал.

Все-таки в моей голове удивительно крепко держится всякая ерунда.

«Сходи в магазин». Молоко, хлеб, кефир.  Идти минут пятнадцать. За бортом -34. Понятно, нужен скафандр.

Отец дал свои ватные штаны. Под них натягиваю колготки.

Ненавижу колготки. (Можно я буду жить в стране, где никогда не нужны колготки?).

Два свитера, один на другой. В верхнем я ходила лет восемь назад в 11-ый класс. Шею заматываю в шарф. Три оборота. Поверх куртка размером великана.  Варежки - одни на другие. Сложнее всего продеть большой палец. Он застревает.

Открываю двери дома – шагаю на улицу, будто на Луну. Ах, вот как чувствуют себя космонавты. Ходод в лицо.

Во дворе меня приветствует яблоня, сугробы справа слева, ледяная веревка с прищепками. Где мама сушила стирку летом.

В валенках, что велики, быстро идти не получается. Ну и ничего, куда спешить.  

Мне отлично!
Мне не холодно!
Уже пять минут иду, и мне не холодно!
Вот она победа технологий над стихией.  

Только щеки колет.
Справа и слева заборы. За ними частные дома.  Собаки сидят на цепях и лают на меня. Навстречу едет машина с песком. Откуда-то сзади она кидается песком на дорогу и на меня. Напустила дыму, не продохнешь. Фууу!

Магазин – избушка в два окна с 9 до 20 без выходных. Внутри два прилавка. Один с колбасой, другой с молочкой. Слева морозильный ящик с пельменями и мороженым. За продавщицей стена с водкой и полка с конфетами на развес.

Продавщица  — пышная дева лет тридцати в тужурке. Она в меня уставилась. Хочет понять, кто я: мужчина или женщина и сколько мне лет. 

Беру подороже, но свежее. И уматываю домой.

На обратном пути ветер дует в лицо, и ноги меня не несут. Хочется поскорее в тепло, в свои +15, которые уверенно стоят в доме.

Я еле держусь 10 минут пути. И, наконец,  вижу мост, от него до дома всего сто метров. И, чтобы продержаться,  я считаю про себя 60… 59… 58.  

Когда дохожу до единицы, уже стою у своего забора.  Нужно его открыть и бежать между снежных грядок в дом.

Ковыряюсь в заборе ключом без варежек. Боже. Ключ не поворачивается, я дергаю дверь на себя. Ключ падает в снег, достаю. Втыкаю другой стороной. Давай вставляйся. Проворачиваю, наконец. Вхожу . Но дверь надо за собой закрыть. Опять втыкаю ключ в зеленый металлический забор, и этот замок не проворачивается. Руки уже ледяные, скрюченные, как куриные лапы. Левой рукой тяну дверь на себя, правой – проворачиваю ключ. Бегу в дом.

Вот ваше молоко. Получите  - распишитесь. Можно мне тарелку супчика? 

Ванная – небольшая холодная комната. Полотенца на трубе. Одно для головы, другое –вытереться. Шампунь натуральный, зеленый, написано, «99% трав». Не верится.

Мне достается три таза горячей воды. «Разбавишь холодной  - будет шесть. Не хватит – кричи, нагрею еще». Звучит отлично, когда ты не мылся с воскресенья, а сегодня четверг. Или среда. Кто считает эти дни?

Я залезаю в холодную ванную. Ноги зябнут. Первый таз уходит, чтобы их отогреть. Опрокидываю тепло на ноги. Хлоп. Затычки-то нет. Тепло утекло.
Второй таз выливаю на себя. Вода так быстро соскальзывает с тела, что я снова остаюсь мокрой в холодной ванной. Ладно. Помою волосы и кончим с этим.

Наклоняюсь и окунаю голову в таз. Намокли. Достаю и пеню шампунь. Опускаю намыленную голову в воду, смываю. И этой же водой поливаю себя из ковша. Экономия.

К третьему опрокинутому тазу комната нагревается, и становится хорошо. Легко дышится.

Тогда целый день мы искали тигров в заповеднике под Джабалпуром. Никаких тигров там не оказалось.  

Мы все прокляли да еще и сильно замерзли. Из + 40 приехали в +10.  Очень хотелось горячей воды, она в Индии - редкость. В каком-то занюханном гостевом доме хозяин нагрел нам два ведра с горячей водой.

Мне ведро и ведро  Саше (мы с этим кудряшом из Питера вместе путешествали).

Тогда от радости мы включили на телефоне какие-то песни и скакали по комнате, а потом уставились в индийское кино по телевизору. Было про любовь. Там все пели и плакали. 

Когда по Первому шел «Кинг – Конг», наступило воскресенье. И мне нужно было собираться на поезд в Москву. Пришлось выйти за полтора часа до поезда.  А все потому что таксисты в Ярославле  «хочу  –  еду, хочу  –  не еду». И ни одна телефонистка не может водителя уговорить взять заказ. Полагаться приходится только на ободранные маршрутки и промерзшие автобусы.

В поезде досталось место с неразговорчивым французом. Я старалась негромко хрустеть яблоком, пока он спал.  

Никто не покупал мороженое. Все ждали сосисок в тесте.

Эта же тетя-мотя вынесла сосиски в тесте  на подносе с пылу – с жару. Запах сосисок бежал впереди нее, подогревая интерес к продукции.

Я тоже думала взять сосиску, но у меня же с собой плов, пюре с котлеткой ( «завтра возьмешь на работу»), и сырники на утро. Так что воздержалась от лишних трат.

Как только поезд пришвартовался в Москве, «уважаемые пассажиры» разбежались по домам.

Мороз кусал мои ляжки, и я мечтала о теплой ванне с пеной.

А после ванны я досмотрю «Кинг-Конга», что там у этой гориллы с блондинкой.